Путь мамы к сыну

[Ленchik]

Да, мои родственники тоже давали советы, хотя своих маленьких детей еще не имели. У них был опыт выращивания детей 40 лет назад. И по нам, послушным и спокойным от природы детям, они сделали вывод, что все должны быть такими. А теперь они растят трехлетнего внучка, который говорит им на улице, когда ему хотят вытереть руки или делают замечания, "Уйди, ты мне мешаешь, я занят". И они молчат. Т.к. свое. И наверняка они этого не замечают, ведь это свое дитятко.

[светланамногомама]

с раздачей бесплатных советов хорошо всем достается, думаю, все вумные, хоть и видели детей из ДД лишь на картинках или по ТВ)
Хм, я такой медовухи, даже в первую неделю с подросшими детьми из ДД не пережила, но это от меня зависело,думаю, тогда еще не было ШПР, о форумах я и не догадывалась даже, сама жила в тех грёзах и требованиях "дети должны вот так, а не иначе", в каких живут советчики наши)

[Sunny April]

Глава сорок седьмая. Вот, новый поворот… что он нам несет, пропасть или взлет? (Машина времени. «Поворот»).

Мне пришлось выйти на работу после отпуска, и я приезжала к С. в область на выходные и раз в неделю в будни, как и планировала. Поначалу С. довольно спокойно реагировал на то, что я уезжаю на несколько дней, но с каждым разом сопротивлялся моему отъезду всё больше. Расстраивался, просил приезжать поскорее. Когда я приезжала, бежал бегом из своей комнаты мне навстречу и с разбегу кидался мне на шею.

Ко всем членам семьи, даже тем, кого он видел значительно реже меня, С. обращался на «ты». Когда я приезжала, мне он говорил «вы». Через какое-то время переходил на «ты». Следующий приезд опять начинался с «вы». За несколько дней С. успевал отвыкнуть от меня.

Я чувствовала себя виноватой перед ним и перед мамой, что привезла ребенка, и, по сути, оставила их вдвоем. Приезжать чаще с учетом загрузки на работе и долгой дороги мне было не по силам. Я постоянно думала, может, пора снять квартиру поближе к работе, чтобы нам жить с ним вместе. И в то же время было понятно, что это «поближе» всё равно было бы далеко, и оставить его одного на весь день было нереально. С. был в таком детском возрасте, и без самых простых навыков в быту, что мы его не оставляли одного в квартире от слова «совсем», даже на пять минут.

Например, придет с улицы, и оставит входную дверь квартиры нараспашку. Было понятно, что в детском доме их заставляли держать двери комнат открытыми, и этот навык у него выработался железно. Довольно долго пришлось приучать его просто закрывать за собой дверь. А вот закрывать ее на замок, как пришел - этого мы добились только недавно, а С. уже десять месяцев дома.

Мытье рук, овощей – это была и есть сложная тема, требующая постоянного нашего контроля, и до сих пор приходится отслеживать, помыл ли С. руки или фрукты перед едой. Правда, в большинстве случаев он уже помнит про гигиену, но отдать ему это полностью на откуп пока нельзя. Также чуть ли ни каждый день находил и находит разные мелочи и игрушки на улице, и у него нет понимания, что это грязное, если уж взял, нужно тщательно помыть, а не тянуть тут же эти руки в лицо или в рот. А лучше вообще не поднимать всякое барахло...

По мелочи – выключить свет в комнате, после того, как ушёл, проверить, закрылась ли дверца холодильника, тоже приходится контролировать до сих пор, хоть и в гораздо меньшей степени.

Но самое тревожное было то, что вскоре под матрасом мы стали находить коробки спичек, причем не только тех, что исчезали с кухни. В туалете на полу нашли жженые спички, и устроили подробный расспрос. С. не скрывал, что ему очень нравится что-нибудь поджигать, и если это желание пришло, контролировать себя он уже не может.

Я догадывалась, что это может быть следствием перенесенной травмы – сам С. пережил пожар, в огне погиб его отец, спустя какое-то время так же - младший брат или сестра. Я пыталась поговорить с ним о родных, в то же время не знала, как правильно и лучше это делать. Из ШПР я вынесла, что ребенок подобным поведением может рассказывать о своей жизни, травме, и с ним нужно разговаривать на важные для него темы, переводить их в словесное русло, если возможно. Говорили про то, что может случиться пожар, сгорит дом, погибнут люди. С. соглашался, и продолжал делать запасы спичек, а позже – и зажигалок. Только через некоторое время он признался, как использовал их на деле. Наши психологи все были в отпуске и в отъезде, приходилось справляться своими силами, а идти к непроверенным я не хотела. Хватило мне когда-то и своего неудачного опыта.

К адаптационным сложностям добавились внешние. Ранее, до всей этой истории с приемством, я тщетно пыталась найти другую работу поближе к дому, не удавалось. Во время оформления опеки мне наоборот, нужно было оставаться на своем месте, где был накоплен отпуск, который мне постоянно требовался отдельными днями для походов по разным инстанциям за документами. А вскоре и вовсе нужно было опять на неделю ехать в Сибирь, и первую неделю сентября взять бы не помешало, когда С. пойдет в школу. И конечно, было понятно, что адаптация на новой работе потребует совсем других сил, чем пребывание на прежней, где всё привычно и по накатанной, хоть и тяжело.

И как раз в это время стали происходить совершенно неожиданные события, причем не только для меня. Одним солнечным летним утром я опаздывала на работу и внутренне готовилась, что могу получить за это на орехи от начальства. Но когда я приблизилась к нашему масштабному зданию, поняла: что-то случилось. Наши многочисленные сотрудники массово суетились на улице, и было ощущение реальной тревоги. Оказалось, что в нашу финансово-кредитную организацию была введена временная администрация и наложен мораторий на осуществление любых банковских операций. Выяснить что-то конкретное не удавалось, никто ничего не знал.

В нашем отделе имелась коллега, которая была на короткой ноге с секретарями высшего руководства компании, и она ходила к ним на разведку за новостями. Новости приходили одна другой тревожнее. Что с нашей компанией всё решено, и только вопрос времени, когда её закроют окончательно, а нас всех уволят. Поэтому ждать нечего, нужно всем искать новую работу, и как можно скорее.

Вот это был крутой поворот! Конечно, уже и мысли не было вернуть С. из-за финансовых трудностей, но сколько сложностей у меня разом возникло!

Во-первых, наши зарплаты состояли из основной и премиальной частей, причем вторая была почти равна первой. Премию нам всегда исправно платили в полном объеме, причем в виде налоговой базы НДФЛ. Но по договору нам ее могли платить или не платить в зависимости от полученной прибыли компании. Теперь, когда вся деятельность компании была разом остановлена, было совершенно непонятно, сколько нам будут платить и в какие сроки. То есть я могла прямо сейчас остаться с вдвое меньшим доходом, чем на который рассчитывала. И никто не давал нам никакой официальной информации, что действительно будет.

Во-вторых, в такой ситуации полной неопределенности и дефицита денег я не могла уже рассчитывать на съем двухкомнатной квартиры. Она была мне теперь не по карману, и я не могла себе позволить сначала отдать С. в одну школу с привязкой к новому жилью, а потом, в случае чего, перевести его в другую. Для С. нужна была максимальная стабильность, в его жизни случилась и так глобальная перемена.

В-третьих, я оценила свои силы и возможности быстренько найти новую работу, и была вынуждена признать, что лично для меня это невозможно по многим причинам. Начиная с того, что было лето и полное затишье на нашем трудовом рынке. Я провела анализ предложений и поняла, что ловить нечего.

И также то, что у меня просто-напросто не было ни физических, ни моральных сил искать сейчас еще и работу. Появление ребенка, начинающаяся адаптация у всех, взаимное привыкание забирали уйму сил. Предстоящее общение с региональной опекой обещало быть нелегким, таким и оказалось. Организация поездки в Сибирь на оформление опеки тоже требовало много времени, участия и в том числе отпуска, которого на новой работе у меня бы не было. А начинать новую работу с постоянных отсутствий тоже было бы рискованно. Ведь еще было неизвестно, как дальше пойдет адаптация, сколько я смогу присутствовать на работе и в каком состоянии.

Поэтому я решила действовать поступательно.
Первоочередные планы: стать кандидатом, согласовать список документов с региональной опекой. Организовать поездку в Сибирь с материальной помощью авиакомпаний или благотворительных фондов с учетом изменившихся условий.
Вторая очередь: Съездить в Сибирь, оформить опеку.
Третья очередь: После первого и второго, когда уже что-то решится с нашей компанией, ориентироваться по ситуации. В любом случае, сначала должны отозвать лицензию у компании, официально предупредить сотрудников о сокращении, и держать нас в штате еще два месяца. Эти события получили широкую огласку, и увольнять нас как-то иначе не пробовали.

[kedra_2017]

автор, я правильно понимаю что обратно после гостевого в Сибирь вы обязаны были поехать вместе с сыном? т.е. в третий раз билеты туда обратно и проживание но уже на двоих?

[Sunny April]

Да, я обязана была поехать в третий раз с С. Он старше 10-ти лет, и должен был написать свое согласие в их опеке.

Ну и по-человечески: проститься на какое-то время с сестрой, ведь часто туда не наездишься... Попрощаться с друзьями. Собрать важные для него вещи.

Ездили вдвоем. Опять забежала вперёд

[kedra_2017]

ждем продолжения!

[Sunny April]

Глава сорок восьмая. Сперва аз да буки, а потом науки.

Итак, у меня было запущено одновременно несколько дел. Как ни странно, но такая ситуация с работой оказалась мне на пользу, как тогда сразу, так и позже. Раньше я была загружена с утра до вечера, а теперь в один момент делать стало нечего. При этом мы были обязаны приходить и уходить четко по графику, никаких опозданий и отсутствий в течение дня, кроме регламентированного обеда. За сотрудниками компании велось пристальное наблюдение, не нарушит ли кто чего по режиму, чтобы была причина для принудительного увольнения. Электронные пропуска этому очень способствовали.

И при этом практически целыми днями, с утра до вечера, я решала свои организационные вопросы, была на почте, на телефоне то с опеками, то с рег.оператором, то с авиакомпаниями, то с благотворительными фондами. Четно говоря, я не могу себе представить, когда всё это успевают сделать люди, когда оформляют опеку на ребенка, если им при этом приходится работать в полную силу и четко по графику.

Наша опека готовила заключение о возможности мне быть кандидатом. В региональной опеке я запросила список документов, которые потребуются для оформления опеки у них, мне его прислали, и он, конечно, отличался от утвержденного по закону. Я отправила им ссылку на законодательство, перечислила список действительно необходимых документов в теле письма, приложила их сканы и спросила, на основании чего запрашивается остальное. Поставила в копию регионального оператора и стала ждать. Ответа не было несколько дней. Я написала опять, дошло ли мое первое письмо с документами, есть ли комментарии? Ответа не было. Рег.оператор тоже молчал.

Тем временем нужно было организовать для нас с С. билеты в Сибирь туда-обратно. Никаких бонусов и накопленных миль у меня уже нигде не было, а купить как есть за деньги я не торопилась. Я узнавала в обеих опеках, точно ли С. нужно туда ехать – по закону было надо. Написать согласие в региональной опеке своей рукой, что он добровольно едет ко мне жить. И конечно, он скучал по сестре, а когда бы мы собрались туда еще раз.

Цены на билеты в N-ск на июль-август взлетели, как на европейский курорт. Был период, когда самый дешевый билет в один конец стоил 20 тысяч рублей. А нас двое, и еще мы собирались вернуться обратно. Потом билеты несколько подешевели, но все же они были недешевы. И это были затраты только на самолет, а еще предстояло несколько перекладных автобусов, проживание, и в дороге мы оба ели (и едим) как не в себя. Правда, по нам это незаметно.

Мною были отправлены письма-просьбы примерно в 80 компаний: авиакомпании, летающие в N-ск, и благотворительные фонды. Ответы или не приходили, или приходили быстро, и все с извинениями «у нас другие направления деятельности, обратитесь туда-то», по большей части туда, куда я уже обращалась и получила отказ. Дальше я писала в новые компании, и всё происходило так же.

Нелегко мне всё это давалось. Общая атмосфера неизвестности и страха на работе день за днем выматывала. Упорство региональной опеки раздражало и заставляло предполагать дальнейшую борьбу с ветряными мельницами. С. открывался всё больше, и хоть был и есть подарочный ребенок, по первости понимание предстоящих сложностей сильно расстраивало. Падающие один за другим в почту отказы в помощи с билетами, как гирьки на переполненные весы, дополняли картину, и порой мне хотелось просто сидеть и плакать после очередного такого письма.

Но всё же помощь пришла. Нам дали скидки две авиакомпании без привязки к конкретной дате, а только к месяцу, что было очень удобно. Ведь документы у нашей опеки ещё не были готовы, с региональной опекой ничего согласовано не было. У одного перевозчика билеты получились дешевле, чем у другого, но все же это было не дешево. С благодарностью я взяла и это. Стоял самый сезон, и отдавать просто так билеты востребованного рейса им было слишком убыточно.

И откликнулись два благотворительных детских фонда. Они пообещали возместить расходы на дорогу по факту поездки, нужно было только предоставить все билеты, посадочные, составить подробную маршрутную карту со сметой, подтвердить полномочия опекуна. Все это я в точности исполнила. Я выбрала один из фондов на том основании, что другому пришлось бы открывать для нас сбор, вывешивать наше фото в открытом доступе, а мне все-таки этого не хотелось. Первый фонд обещал возместить расходы без предварительного сбора, что они и сделали. Я до сих пор периодически пишу им, как у нас дела, отправляю очередное фото С. или наше совместное. Они за нас радуются и желают удачи. Стоимость дороги в итоге составила тридцать тысяч рублей, и тогда нам такая помощь оказалась очень кстати. Один из основных вопросов был решен, и я повеселела.

С. в это время тоже решал важные вопросы. Он выяснил, кем ему приходятся мои племянники, и пришел к выводу, что двоюродными сестрой и братом. Я при этом напомнила, что у него ещё есть родная сестра в Сибири. Ко мне С. по-прежнему в большинстве случаев обращался на «вы». Однажды мы съездили на кладбище, где похоронены мои отец и сестра, и С. старательно помогал наводить порядок. Спрашивал, хороший ли был дедушка, и кем ему приходится моя сестра – тётей?

Насчёт школы и учебы в целом я уяснила, что первый год мучить ребенка не нужно однозначно. Вняла призывам ведущих в ШПР, опыту других приемных родителей, страшным рассказам нашей опеки о добровольных возвратах самих детей из-за учебных мучений, и анекдотам про детей-родителей-уроки. Хотя конечно, был соблазн «быстренько» подготовить С. к школе, пользуясь летними каникулами.

Мы все же исследовали, а какой вообще уровень школьных знаний у С. Всё было печально. Так называемая педагогическая запущенность была настолько масштабной, что приходилось рассказывать, в какой стране мы живем, как называется наша столица. Что у Земли есть спутник, и называется он Луна. И так далее, и так далее. С. учился в коррекционном классе, и учителя не утруждались что-то там вкладывать в чужих детей, и их можно было понять… Ведь когда ребенку не для кого учиться, а для себя – непонятно, что это даёт тебе в детском доме, то и желания никакого нет. Усваивалось что-то новое с большим трудом, поэтому мы старались давать самые общие понятия о мире и жизни вообще.

Таблица умножения тоже была в бедственном положении. Половина лета ушла на ее освоение, и до сих пор повторяем периодически. Теперь гораздо лучше, но если не повторять, забывает.

Читал С. большей частью по слогам, и часто одни буквы путал на другие. Брали для чтения детские книги для меньшего возраста, давались тяжело. Скорее всего, это всё-таки дислексия, потому что постоянные тренировки дают мало эффекта.

В общем, было понятно, что отдавать С. в обычную школу при нынешних нагрузках детей не стоит, это будет издевательство над ним. Наблюдая за ним, я видела, что все его силы уходили на осознание произошедших перемен в жизни, привыкание ко всему новому. Вкладываться в учебу он просто не мог.

Поэтому я смирилась и проговорила с ним, что на первый год он пойдет в коррекционную школу. Я не буду мучить его уроками и гонкой за уровнем знаний, всё по минимуму. А ему задача: просто привыкнуть к нам, просто ходить в школу, не бить там никому морду, не влезать ни в какие истории, не прогуливать, учиться общаться с людьми и детьми. Пусть будут тройки по учебе и без замечаний по поведению. А через год, когда С. освоится, будет видно, куда двигаться дальше. На том мы и порешили.

[Sunny April]

Глава сорок девятая. Своим чередом.

Наша опека быстро подготовила заключение за несколько дней, и мы с С. поехали забирать его. Теперь дама из опеки отнеслась ко мне вполне человечно. Заверила, что всех документов у меня хватает, и пожелала удачи с региональной опекой. Предупредила ещё раз, что по приезду обратно меня ждёт фейерверк от С., когда он будет наконец официально здесь оформлен. Главное, чтобы я не пожалела после о том, что делаю сейчас.

Потом мы зашли к моей учительнице и я сказала, что у нас все по плану, скоро едем оформлять опеку. Добавила ещё, что у нас всё хорошо, только вот есть тяга к спичкам. Это был последний раз, когда я что-то такое рассказывала опеке. Впрочем, никаких последствий и тогда не было, но стало понятно: не нужно им знать лишнего. Для них у нас всё замечательно и мы со всем справляемся.

В тот раз учительница долго разговаривала с С., что ему нужно заниматься спортом или в кружках по интересам, чтобы не было времени на всякую ерунду. Пригрозила, что не даст ему тут хулиганить и отправит в детскую колонию, если он устроит опять пожар. Что теперь он вырос и отвечает за свои поступки. Напоследок предложила ему найти другую семью, чтобы быть под твердой мужской рукой, на что С. отказался. Было видно, что он побаивается опеки, но ему хотелось не зависеть от них, поэтому он старался держаться непринужденно. Я заверила, что тоже будем держать С. в строгости, и мы не такие безобидные, как кажется.

Наконец мы вышли и отправились отметить получение заключения в Макдональдс. С. уверял, что был в нем первый раз в жизни. Погода стояла холодная, дождливая, и мы долго там сидели, пили чай, и С. отдал должное всему. После он заметно погрустнел и стал игнорировать мои просьбы. Это было явно заметно – после каждого очередного этапа оформления документов С. становился грустным и мог вредничать. Вот и тогда мы шли по прекрасному историческому центру районного города, и С. сплевывал на землю через каждые несколько шагов. Меня он демонстративно не слышал, его явно колбасило.

Я решила, что стоит дать ему физическую нагрузку, чтобы присмирел. Поэтому в следующий пункт назначения мы долго шли пешком, а не ехали на транспорте. С. ныл, что устал, я убеждала, что ничего, ему нужны физические нагрузки. На футбол не ходишь, особо нигде не выкладываешься, да и я иду наравне с тобой. Да, несмотря на внешне подтянутую и крепкую фигуру, у С. было как-то мало выносливости и сил. Зато цель была достигнута, парень устал и перестал вредничать.

Тогда же мы были неподалеку от коррекционной школы, куда ему предстояло ездить. Мы подошли и посмотрели на нее через забор. С. стал сетовать, что хотел бы пойти в обычную школу, а в такой учиться стыдно. Я ответила, что это замечательное желание, но нужно тогда сейчас усиленно заниматься, проходить специальную комиссию, и во время самой учебы впахивать каждый день. С. был не готов к этому, и вопрос закрыли.

У нас были свои критерии успеха. Постепенно С. начинал рассказывать мне про разные беды в своей жизни, и ему тяжело давались эти воспоминания. Обычно это происходило по вечерам, когда я приходила к нему посидеть перед сном. Он вспоминал, как его обижал кто-нибудь, или как он поранился, показывал шрамы на руках, ногах, теле, и их было много. И очень для С. было важно, чтобы я его пожалела, погладила, даже подула на «больное» место, и ему становилось легче.

Однажды он поделился, что когда звонил в свой детский дом, то друг сказал ему: наконец-то ты уехал, тут все от тебя отдыхают. Я утешала его и объясняла, что остальные дети ему просто завидуют, но мы не можем помочь и им. А он не виноват, что они остаются там.

Когда С. сказал сестре, что решил у нас остаться, она обиделась на него и ответила: ну ты и кидалово! Он чувствовал свою вину перед ней, что когда-то помешал ей вырасти в семье, теперь сам устроился, а она осталась в детдоме. Я утешала его, что у сестры есть воспитательница, которая ее постоянно и давно берет в гости, и искренне о ней заботится. Потом она взяла девочку под опеку.

Иногда у нас были и лёгкие вечера, когда я читала ему какую-нибудь книжку. Начинали со стихов Михалкова, и С. слушал их с большим удовольствием. Мы долгое время читали разные книги перед сном, то есть я читала вслух для С., а он лежит и сопереживает происходящему, и до сих пор продолжаем эту традицию.

Дроби мы изучали на примере яблок, резали их на половинки, четвертинки и восьмушки. Много яблок мы съели таким образом, но понимание все же давалось нелегко. Вообще одно время С. очень нравилось нарезать продукты разными способами, раскладывать по тарелкам, разделывать курицу. Я надеялась, что он станет поваром и ему не очень-то надо будет читать. Может, и станет, но интерес к кулинарии у него быстро угас.

Однажды С. спросил, правда ли мы его больше никогда не отдадим, я пообещала. Всего три недели он жил у нас, а было такое ощущение, что уже целую вечность.

Всё шло своим чередом, однако надо было уже договориться с региональной опекой. Я собралась с духом и позвонила туда. К счастью, попала на Н., бывшего соц.педагога из их детского дома, теперь она работала в опеке. Она сказала, что мое дело будет вести та самая дама, с которой я общалась в первый приезд, это ее участок работы. Но она в отпуске столько-то времени, и без нее точно ответить ничего не могут. Документы твои мы посмотрели, с ними всё хорошо. А что вы мне на мои письма не отвечали, я не знала, что думать? Да вот не собрались ответить….

А она от тебя по списку всё потребует, у нас так положено! По закону по-другому надо? Ну не знаю, у нас так положено! Обращайся тогда опять в N-ск, договаривайся с ними. Я вспомнила наше противостояние при оформлении гостевого и поняла, что без прикрытия сверху не обойтись.

Заодно я спросила у Н., какой он, С. чтобы мне знать и понимать, с чем я могу столкнуться. Н. охарактеризовала С. как адекватного мальчишку, не замеченного в хулиганстве, курении, алкоголе. Всего-то ленился делать уроки. Всё это было слишком шоколадно, но мне хотелось верить. Персонал знал, как приезжавшие в детский дом кандидаты отказывались даже пообщаться с некоторыми мальчишками, если узнавали, что они курят. Поэтому Н. держала оборону. Лучше бы сказала, как есть, чтобы я морально готовилась.

Я позвонила рег.оператору и всё ей обрисовала. Она пообещала разобраться с опекой и пояснила, что мне необязательно брать направление от федерального или регионального оператора, его может выписать и сама опека. Зачем лишние трудозатраты и движения. Я опять позвонила в опеку, мне ответила другая приятная сотрудница и все подробно объяснила. Что мои документы сейчас возьмут в работу по сканам, подготовят постановление об опеке, отдадут его на подпись. Соберут личное дело С., медицина у него уже была пройдена, и когда всё будет готово, мне дадут отмашку приезжать. То есть приедем, все необходимое напишем-подпишем, заберём готовые документы и поедем обратно. И не нужно ждать никакие десять дней на оформление.

Это было настолько замечательно, что не верилось. И почему нами не могли заниматься эти две милые женщины. Ладно, оставалось сделать последний рывок и зажить новой прекрасной жизнью.

[светланамногомама]

ждем дальше, выходные длинные)

[Sunny April]

У нас посевная ))