Путь мамы к сыну

[Каракошка]

Мои дети учились какое-то время в речевой школе. Там была девочка. Абсолютно не говорящая. Папа убил маму на ее глазах. Речь пропала на много лет. Потом в школе восстановили речь, но все же полноценным ребенком она не выглядела. А что там за в голове осталость - страшно представить. Моему сыну уже 18, девочка старше. Не знаю, как сложилась ее судьба. А недавно была история такая же в Невском районе. Там папа до полусмерти забил маму на глазах маленьких детей. Когда с помощью полиции открыли двери, шансов у мамы уже не было. Два дня она умирала на глазах детей. Столько подобных случаев! А в регионах, видимо, еще больше. В связи с повальным алкоголизмом. Детей очень жалко. Действительно выживают.

[Sunny April]

Глава двадцать четвертая. Поутру резвилась, а к вечеру взбесилась.
Я еще подумала тогда: поскольку С. пережил пожар, и хоть на уровне сознания этой опасности и не помнит, где-то в подсознании эта травма осталась, тем более у него в огне погиб отец. Пока эта травма не будет проработана с психологом, он так и будет к ней возвращаться в виде поджигания чего-нибудь. Впрочем, сам С. и не скрывал, что ему очень нравится что-нибудь поджигать, он испытывал при этом какое-то возбуждение.
Однако, нам обоим надо было переключиться. Мы вместе убрали со стола и стали решать, что будем делать дальше. Я предложила побыть сегодня спокойно дома, попозже сходить погулять, а завтра можно съездить в соседний город в кино, посмотреть «Босс молокосос». Не представляла себе, как после бессонной ночи тащить его куда-то далеко, а близко ничего интересного не было.
Но С. запрыгал на месте и сказал, что очень хочет посмотреть этот мультфильм, дома сидеть не будет, и моментально оделся. Чего-чего, а это он умел. Мы собрались и пошли к южной части города на автовокзал. У нас уже сложился ритуал, что он тщательно закрывал сам дверь квартиры и отдавал мне ключ на хранение. Открывал дверь он тоже сам.
Временами он опять молча приглядывался ко мне и о чем-то думал. Я догадывалась, о чем он думает, и сверялась с собой, что я смогу ему ответить. Мы взобрались на пешеходный мост, и С. признался, что очень боится высоты. Потом около часа мы ехали на стареньком автобусе до соседнего города, купили билеты на мультфильм на ближайший сеанс, до него оставалось еще много времени. Тогда мы пошли перекусить в ближайшее кафе, а я тоже всё время потихоньку наблюдала за ним.
С. вел себя очень тихо и скромно, слушался меня по первому слову. Я понимала, что на самом деле почти его не знаю, сейчас подобие медового месяца, и он – это совсем не он. Если я заберу С. домой, начнется адаптация, и это тоже будет не он. А он настоящий появится еще не скоро, и какой же он есть?
Мы сидели в кафе, оно было вроде большой столовой, со свежими блюдами и обширным меню, и я видела, что хоть С. и чувствует себя неуверенно, стесняется, но старается держаться. Конечно, думала я, когда он последний раз выбирался из тихой деревни, был среди такого количества чужих людей, в незнакомом месте? Тем не менее, после обеда он сам убрал за нами поднос, и я поблагодарила его.
Время еще оставалось, и мы прошлись по торговому центру. С. не удержался и стал просить у меня то, и другое, и третье. Я сказала ему, что пусть выбирает что-то одно, нужное. С. выбрал наушники. В комплекте с телефоном их не было, я подумала и решила, что это баловством не будет. Действительно, ведь захочет же он слушать музыку, и надо будет никому не мешать. Купили. Больше С. старался у меня ничего не выпрашивать, хотя, конечно, глаза у него разбегались по витринам.
Потом мы пошли в кинотеатр, а времени все равно было еще много. Расписание автобусов и нашего кино сильно не совпадало. С. поиграл в автоматы, и наконец мы уселись в углу холла за столом. После нескольких бессонных ночей его разморило, и он пытался приладить голову то на стол, то ко мне на плечо. С. попросил: давай поедем домой, я спать хочу.
Я задумалась. Конечно, у меня и в мыслях не было мучить его. Но раз он был предупрежден, что будет тяжело, и все-таки поехал – значит, кино будет сегодня, а не завтра, тем более что билеты мы уже купили. Я постаралась сказать ему все это как можно мягче. Что это будет таким опытом – решил ночью не спать, сидеть в интернете, значит, почувствуй, как потом тяжело днем. С. согласился.
Он подумал и спросил: «А я хороший мальчик?» «Очень». «А я вам понравился?» «Очень». И опять улегся на стол. Я не врала ему. Потихоньку, незаметно, за такое короткое время, я вдруг стала привязываться к нему. На уровне разума можно было приводить много доводов, и я приводила, что мальчишка еще даст прикурить. Ведь наверняка и у опекунов он тоже не был ангелом, несмотря объективные претензии к ним самим. Но тогда у нас устанавливалась связь именно на уровне чувств. Я чувствовала, что внутренняя основа у С. добротная, светлая, а наносное «от жизни такой» еще можно убрать, и это очень располагало к нему.
Мультфильм мы посмотрели, остались довольны, поехали домой. Перед отъездом зашли в бассейн и спросили, а точно нужна справка? А можно ли как-нибудь договориться? У меня справка была заготовлена, для С. ее не сделали, а поплавать он очень хотел. Договариваться с нами отказались. Было жаль, потому что бассейн был очень достойный по виду.
Я помнила, что где-то здесь в городе живут бывшие опекуны С., и он, конечно, про них тоже помнит. Что он думает, что он чувствует? Мы проезжали какую-то транспортную развязку, и тут С. показал мне на невысокое здание и сказал, что там расположена хорошая сауна, они ходили туда с опекунами, и в ней есть хороший бассейн. И попросил: давай завтра туда поедем.
С одной стороны, было хорошо, что опекуны его куда-то водили в свое время, и что у него оказалась такая замечательная память на местности спустя столько лет. С другой стороны, идти в сауну вдвоем с подростком, мальчишкой, которого я вижу второй день, было какой-то сомнительной идеей. Я не боялась в принципе за себя, и не собиралась обнажаться и как-то провоцировать его, но кто знает, какой опыт был у него раньше. Да и мы часто встречали кого-то из персонала, и они выспрашивали, конечно, куда мы собрались. Лишних толков и пересудов не хотелось. Договорились ещё подумать позже.
По дороге домой опять купили еды. С. очень нравилось выбирать продукты, причем он понимал, что нужно купить не только сладости. Когда мы приходили домой, я даже не успевала раздеться в прихожей, как он скидывал обувь и бежал всё раскладывать в холодильник, причем делал это очень аккуратно, по полочкам. Я понимала, конечно, что он хочет понравиться мне, и мне становилось грустно и стыдно. Я не была готова принимать решение на всю жизнь.
Первые два дня С. часто звонил сестре. Говорили они мало, больше молчали в трубку. Связь между ними была крепка, и им было важно слышать хотя бы дыхание друг друга. И почему-то именно по телефону у С. были сложности что-то рассказать, даже если было что. Во время разговоров с сестрой он никуда подальше не уходил, и я могла видеть его, потому что межкомнатных дверей не было. Никуда он отсюда не поедет, успокаивала я себя. Не расстанется с сестрой.
В один из разговоров сестра сказала, что ей скучно в лагере. С. ответил, что ему тоже скучно. Я уже знала тогда, что некоторые дети из системы могут обозначать всю гамму чувств только двумя словами: скучно и прикольно, хотя на самом деле может быть что угодно. Также умом я понимала, что для С. тут вовсе не веселье, хотя он очень хотел в гости.
Но когда я это услышала, то пришла вдруг в бешенство. Все эти мои знания моментально оказались на заднем дворе. «Чего он там сказал? Скучно ему???» Я как раз сидела в другой комнате напротив, подняла на него глаза и сказала: «Скучно тебе? Сейчас обратно поедешь!» И тут же поняла, какую жестокость проявила. В уме пронеслось, что дети могут и специально провоцировать на агрессию всевозможными способами, и самое главное – не угрожать возвратом. А тут меня никто и не собирался даже позлить, а что такое вдруг со мной случилось.
Сестра продолжала что-то говорить С. в трубку, но он ее не слышал. Замерев, расширенными от страха глазами он смотрел на меня: неужели правда сейчас обратно? Я тут же подошла к нему и сказала: прости, я сказала не то. Он договорил с сестрой и подошёл ко мне. «Я не хотел сказать, что мне скучно с вами. Я по сестре немного соскучился». «Да, я понимаю. Прости, я была неправа и сказала лишнее. Конечно, никуда мы сейчас не поедем». Он успокоился и вернулся к телефону, а я пошла думать, можно ли мне вообще брать ребенка из системы, если я так реагирую на какую-то ерунду. Что же я буду делать во время адаптации, если я вообще до этого доберусь.

[Svetlana*s]

Вот уж скелеты в шкафу у ребенка...

[светланамногомама]

И как это у Вас получалось заниматься самоанализом?
Помнится, когда мы знакомились с детьми, то мне, наоборот, казалось, что всё ерунда, дети как дети и мне, с легкостью, все по плечу будет. Правда тогда про адаптацию и не слыхивала)

[Sunny April]

Глава двадцать пятая. По нитке дойдешь и до клубка.
В целом всё шло ничего. С. слушался, после нескольких моих напоминаний мыл руки после туалета уже сам. Кровать на второе утро заправлять не стал, но после моей просьбы в конце дня застелил. На второй вечер было сделано открытие, что принимать ванну – это здорово, и С. с удовольствием подолгу плескался, хотя сначала категорически отказывался.
С. от природы был ласковый, и очень нуждался в телесном контакте. Постепенно он стал сокращать дистанцию: просил посидеть с ним перед сном, то и дело звал к себе зачем-нибудь, подходил приласкаться, чтобы я его обняла, и один раз пришел полежать ко мне под бок, когда я отдыхала днём на диване. Поначалу меня это смущало. Конечно, он не был ещё здоровенным подростком, а был ещё мальчик, но уже и не маленький. Понаблюдав за ним, я успокоилась – в нем не наблюдалось никакого сексуального подтекста. По внутреннему развитию он был значительно младше своих тринадцати лет.
Приглядываясь ко мне, С. сказал: «А я на вас похож, тоже голубые глазки!»
Мы не были похожи, хотя у нас обоих были большие голубые глаза, почти одинакового оттенка светлые, золотящиеся на солнце волосы, светлая кожа. Но его заход был понятен.
Мне нравилось, что в нем было упорство. Например, если ему нужно было разобраться в чем-то в телефоне, то он мог долго заниматься сам, и добивался своего. Потом показывал мне, что у него получилось.
Я целенаправленно внутренне искала, чего бы найти в нем плохого, и не находила. Он действительно был славный мальчишка, и я к нему привязалась. И постоянно думала, думала, думала, как и где устроить нашу совместную жизнь.
На следующее утро встал вопрос, куда пойти и чем заняться. В кино больше ничего подходящего для его возраста не было. В бассейн без справки мы попасть не могли. В музей идти и тем более ехать не хотелось. А больше ничего интересного в округе не было.
С. вспомнил про сауну и стал туда проситься. «Понимаешь», - объясняла я ему, - «Сауна – это совсем не то, что бассейн. В бассейне для мужчин и женщин отдельные раздевалки, много народа плавает в общей плавательной ванне, это такое общественное место. А в сауне все по-другому, там даже раздевалка одна, и атмосфера совсем другая. Я – взрослая женщина, да и ты уже не маленький, и идти нам не стоит».
«Да все нормально», - уверял он. – «Я все знаю. Сначала мы с папой ходили в душ и переодевались, потом мама с сестрой. Потом опекуны сидели в парилке или столовой, а я плавал. Там хороший бассейн. Если не сейчас, то когда я ещё попаду. Ну, пожалуйста, давай поедем. Мне так хочется».
Я подумала, подумала, да и согласилась. Он ещё совсем ребенок, все будет нормально. В среду днем не оказалось больше желающих отдохнуть в сауне, я туда предварительно позвонила, и мы отправились в путь.
На автовокзале мы встретили ту самую многодетную воспитательницу, которая набрала детей из детского дома. Она нас поприветствовала и спросила, как у нас дела. С. куда-то отошел, и я еще раз спросила ее про коррекцию. «Он никогда не догонит обычную программу! Мы много лет с этим работаем и знаем, что к чему!» Оптимизма это не внушало, но уже и не пугало. Тем более что по моим наблюдениям С. соображал довольно-таки неплохо, а кто там в детском доме особо занимался с ним учебой? Также мы встретили зам. директора, она сказала просто: «Если он вам нравится, подумайте, может, возьмете».
Мы приехали в сауну, и действительно, там все было очень уютно обустроено. С. со знанием дела показал мне, где нам нужно купить с собой еды, в большом предбаннике настроил телевизор на мультики. Потом побежал в душ и переодеваться, и плескался в бассейне, как маленький. Плавательные шорты мы ему купили, а купальник у меня был с собой. Переживания мои оказались напрасными, мы очень хорошо провели время, и даже взяли второй сеанс. Правда, плавать С. почти не умел, и я его немного учила.
Потом мы шли обратно к автобусной остановке, и С. помахал гаишникам. Я попросила его больше так не делать, потому что если они решат с нами пообщаться, то у меня паспорт с пропиской за тысячи километров отсюда, регистрации местной нет, и билета, по которому я прилетела, с собой тоже нет. А на самого С. у меня вообще нет никаких документов, и лишние вопросы и разбирательства нам не нужны.
«А они подумают, что я – ваш сын!» «Сыновей в паспорте записывают, а ты у меня не записан». С. не сдавался. «А можно, я буду вас мамой называть. Я к вам привык, как к маме». Да, он подключал всё более тяжелую артиллерию. Я ответила, ну как ты будешь называть меня мамой, ведь я тебя не забираю сейчас из детского дома, и забрать не обещаю. «А вам повезло со мной, я – веселый!»
С мальчишкой, конечно, повезло, но повезло ли ему со мной – вот в чем было дело. Я всё больше и тщательнее продумывала, как взять его на гостевой на лето, взаимно присмотреться и решить окончательно. Но мне было страшно, очень страшно, и я никак не могла внутренне решиться и состыковать все вопросы с жильем, работой, с кем его оставлять на день, и соответственно, пообещать ему что-то конкретное.
Мы стояли на остановке, и показалась маршрутка, на которой мы должны были уехать. Я подошла ближе к дороге, чтобы водитель нас увидел, он посмотрел на нас и почему-то поехал мимо, а следующий автобус должен был быть очень не скоро.
Я растерялась и не знала, что делать. И тут С. вдруг изо всех сил побежал за маршруткой и догнал ее. Водитель остановился, и мы сели. Я подумала, и достаточно громко похвалила С., что он молодец, остановил маршрутку, настоящий мужской поступок. С. посмотрел на меня, подумал, и ничего не сказал. Ему было непривычно, чтобы его хвалили.
Потом мы вместе собирали на стол, и С. между делом сказал: «Я хочу жить с вами!» «Я тоже хочу, чтобы ты жил со мной, и думаю, как это можно устроить. Но я не хочу тебя обманывать и обещать то, чего не сделаю». За едой С. стал рассказывать, как плохо живется в детском доме, как в приемной семье опекуну не было до него дела. Я всё понимала, видела, как ему хочется, чтобы я его забрала, мне было стыдно, но приходилось отвечать то же самое.
Правда, не только то же самое. Я ему сказала: «Вот представь, мы уедем очень далеко отсюда, за полстраны. Здесь у тебя все знакомое: сестра, друзья, учителя. Там всё будет другое, чужое. Там даже речь какая-то другая почему-то. Всё придется начинать сначала. Ты там будешь чужой». Да, именно так я ему и сказала…
Он насупился и сказал: «Ну хоть здесь я не чужой! Да я понял. Ладно. Нам говорили в детском доме, что нужно жить поблизости от родителей. И сестру нельзя бросать. Я тут останусь». И уткнулся в телефон. Потом поднял голову и сказал: «А я понял по вашему письму, что вам одиноко!» Меня тоже задели его слова, но я признала вслух, что он прав. Да, С. уже основательно прощупал мои слабые стороны, но в его планы тогда не входило меня обижать, это просто была небольшая сдача.
Это был третий день наших каникул, среда. Я заметила, что сестре он звонит уже не так часто, и разговаривает с ней не так долго. На его очередной заход «заберите» я привела очередной аргумент: «Ты когда-нибудь расставался с сестрой? Двоих вас взять я точно не смогу, я про тебя одного еще все концы собрать не могу. Если мы уедем, то приезжать сюда часто не сможем, это будет очень редко, потому что очень далеко и дорого».
Похоже, об этом он раньше не задумывался. «Не сможем сюда приезжать? Нет, я тогда не поеду! Нельзя сестру бросать!» Я мысленно с облегчением вздохнула.
С. еще посидел в телефоне, подумал и сказал: «Сестра скоро уже выпустится. Она мне говорила, что уедет жить в К-ск, поближе к опекунам, и не будет навещать меня. Она уедет, и у нее будет своя жизнь. Ну и чего мне здесь оставаться? Я могу ехать! Меня ничего здесь не держит».
В логике ему нельзя было отказать, вот тебе и коррекция. Ехать он может. А куда нам ехать-то, если крыши над головой нет.
Мы прервали на время наши рассуждения и пошли прогуляться. Погода была совсем весенняя, и С. ходил уже без шапки, хотя поначалу старательно ее надевал. Волосы у него на солнце золотились, я не удержалась и погладила его макушку. Он обернулся, посмотрел и сказал: «А вы ко мне уже привыкли!»
Вечером я обратила внимание на его руки и предложила сделать ему маникюр, он с удовольствием согласился и продолжил добиваться своего. Я спросила, что если не смогу его забрать, нужно ли ему будет такое мое общение на расстоянии? Он ответил, что да, хотя бы так. «А вообще – просто собирайте все документы, да и всё. Я буду всё по дому делать, готовить что-нибудь вкусное к твоему приходу. Я к этой школе привык и к новой быстро привыкну. У сестры будет своя жизнь, ну и чего мне приезжать сюда?» И после двух сеансов сауны пошел плескаться в ванной.
Крохотные гирьки решимости падали и падали на мои внутренние весы и потихоньку перетягивали их в свою сторону. Среда заканчивалась, и завтра был четверг, когда нужно было возвращать С. в детский дом.

[TiZheSt]

Читаю и не хочу, чтобы Ваш рассказ заканчивался. И за мальчишку переживаю, и за Вас тоже переживаю.

[SmileMore]

Самое страшное -- это отдавать своего ребенка (пусть и не кровного, но своего) обратно в детский дом. Так однажды сказала моя жена. Когда возвращали мальчика с гостевого режима обратно. Временно, на месяц (вынужденно -- чтобы оформить документы). Но месяц они не выдержали (оба). На жену было жалко смотреть. Не могла ни спать, ни есть... Ребенок тоже... Забрала обратно через 2 недели...

Представляю, как Вам было трудно.(((

[Мисти]

Какой упорный мальчик! Я бы сдалась.

[светланамногомама]

читаю как роман, потом "возвращаюсь" - ёлки, за этим всем ЖИВЫЕ ЛЮДИ, как минимум двое!

[Svetlana*s]

Так мальчик понимал, что это его последний шанс попасть в семью.