"Сочинизмы скорпиошки - 2" или "снова собираю друзей"

[Скорпя Ёжкина]

(речитативное)

]Знаешь, я уже вышла из с той поры,
когда просто и хлестко бьют по щекам,
и кидают посуду вслед,
залпом хлещут мартини..
я еще не познала - новые грани игры,
когда, стали придав словам,
(а хотя интереса ни грамма и нет)
просто спросить её имя...
знаешь, мне бы учебник, раскладку, и план,
как же вести себя, выбрать какую из поз,
и какую примерить из фраз,
чтобы — в упор, и на вылет..
какая же все таки скользкая эта зверюга -Обман,
тычет в душу свой мерзкий нос,
и нагадит на белый палас,
который мы только отмыли...

странно, даже и руки мои не дрожат...
и не носят ресницы — ни капли слез,
даже не холодеет внутри
после: «это же не катастрофа?»
смысла в рефлексах нет — на гильотине душа
отлетела, как шар.....

и, сглотнула последний вопрос:
«там, на кухне, сходи, посмотри...
на плиту уже выбежал кофе...»

[Скорпя Ёжкина]

две недели... без тебя, как год..
как так можно, растянуть — как бездну?
моя боль меня по капле пьет,
вырываться поздно....бесполезно..

ты во мне, как тысяча рентген,
превышеньем.. и — смертельной дозой...
репортаж из хосписа - с колен..
под текилой, словно, под наркозом..

«Бога ради!...» - обратясь к кресту
экстренно, забыв о «гиппократах»,-
«я прошу, вернись.. на пять минут,
в жизнь мою, как к смертнику в палату»

принеси оранжевых гербер,
поцелуи — с жалостью ли, с жаром..
вера в чудо — страшная из вер,
но она, огромным снежным шаром,

остудИт меня... и на губах
я почую твой испуг ребячий..
страх потери — как животный страх,
у тебя меж ребрами заскачет...

лучевая. острая.. исход -
в ста — из ста, как правило, летален.
пять минут с тобой, как целый год...

пять минут... но это лишь детали..

[Скорпя Ёжкина]

у любви ли, у тебя ль— заложница..
будто по незримому приказу,
из души кусочки чьи-то ножницы
вырезают, словно метастазы...

только /чудеса регенерации!/-
ты внутри произрастаешь снова..
и в своем я добровольном карцере
заперлась на прочные засовы...

и свобода — яркая иллюзия,
ни терзает, ни зовет, ни манит...
лучше мягким облаком свернусь и я
в области души в твоем кармане...

буду ждать, когда позволишь пленнице
мне в тебя на цыпочках пробраться...
только ради этого и верится,
что не зря — кусочкам вырезаться...

[Скорпя Ёжкина]

если я плачу, значит, еще существую?..
к черту Декарта, с его философией мысли...
все мои маски и платья безвольно повисли,
на том крюке, что я в стену забила глухую..

если я плачу, значит, еще я живая?..
только найди, я прошу, ты меня настоящей..
в ворохе лиц и ролей. Летаргически спящей,
только найди...я уже - ту, себя, не узнаю..

если я плачу, значит, я чувствовать вправе?
значит, любить ( вопреки, несмотря!) мне подвластно?..
плакать, о Господи, плакать!! Какое же счастье..
слижет мне слезы язык искупленья шершавый...

вниз покатился - нимб из картона и красок,
мантии, рубища... сучки, простушки, и стервы,
ты в костюмерную эту - допущенный первый...
и тот, кто первый спасет от приклеенных масок...

если я плачу, значит, прорвало плотину...
и, за тебя я, губами за губы...цепляюсь,
сбросив сто кож, от придуманных лиц избавляюсь,
только одно, настоящее, надо найти нам...

[Скорпя Ёжкина]

весна переходного возраста

Я, уже не способна увидеть, как светел наш март,
у Весны переходного возраста...первый из первых.
У нее нет пока что морщин, ей не вЫе.ли нервы,
а в ноздрях и гуляет и дышит — безумия фарт..

сквозь неровный из чёлки забор, она смотрит на мир
и не знает (любви или секса) ей хочется больше?
И она аккуратно снимает чулки «мэйд ин польша»
в чьей-то ванной... и дышит в чужие лопатки квартир..

у Весны переходного возраста — стервьи глаза
нарисованы тушью, чтоб спрятать испуг свой подкожный,
и кивать на предложенный вИски с улыбкою «можно»..
спрятать детское «НЕТ», и сорвать все свои тормоза,

после, дернуться, через 15 минут.. и бежать..
влажный быстрый язык ощущая периметром уха,
вместо первой любви - послевкусие страха, сивухи,
и, свернувшись, зародышем в теплой постели дрожать..

да, успела... да, вырвалась... время еще не пришло..
мы Весну эту гладим в четыре руки, как котенка...
мы с тобой сумасшедшие... психам — запрет на ребенка..
но сжигая все справки, мы прячем ее под крыло...

у Весны переходного возраста — наши черты,
и в лицо тому плюну, кто спросит, мол где нагуляла?..
ттссс.. укрой её в кокон ромашкового одеяла..
и — горячий какао на стол прикроватный - остыть..

карауля любовь, мы дыханьем срастаемся в такт...
и Весне от любви и от нас уже не отвертеться,
переходного возраста в 30 - последнее детство,
в наше счастье — наш первый несмелый младенческий шаг.

[Скорпя Ёжкина]

Сначала были ты и я.. всё остальное — только в помощь:
молочный вечер за окном, две чашки чая, рыжий кот..
и тополиный теплый снег, в окно летел, как Герман в полночь..
всё обрекало на любовь...необратимостью влекло...

незамечаемы штрихи... проводники безумной страсти..
они покорно наш в себя впитали атомный заряд,
когда с тобою мы срослись, еще не зная, что на части
он все равно нас разнесет на «тыщи маленьких котят».

как странно... Я и, вроде, ты.. июльский вечер.. чашки те же..
и кот, по-прежнему, учтив, и апельсИнист до хвоста..
и, пух - в окно, и руки — жгут... и, «каждый вечер — на манеже»..
но на вопросы о любви, тяну я внутренне «отстааааааааа...»

как вездесущ противный пух.. и чашка с краешкой щербатым..
и намывает кот гостей, которых не было с зимы..
они то знают, черти, всё.. о том, что нЕ был мирным атом,
которым были до краев перенаполненые - мы...

они Им дышат... шепчут им.. как будто нас, вчерашних, прячут...
я к чашке приросла щекой, как будто, к лампе Алладин...
но, не поняв, что пожелать... швырну об стену.. и заплачу.

сначала были «ты и я»... теперь — есть я. И ты. Один.

[Скорпя Ёжкина]

от кончиков ушей и до хвоста,
друг друга мы глазами рвем на части,
мы два изголодавшихся кота,
по нежности, по ласке и по страсти.

на фланг обходим с фронта, и - в тылы! -
зубами на загривке отмечаясь
/мурашки заковали в кандалы,
когда стадами вдоль спины промчались/,

мы чувствуем, как бьет набатом пульс,
и где-то к горлу подступает сердце..
я вижу, как дрожит твой каждый ус,
о, да! — теперь мне никуда не деться.

вот тычется прохладный влажный нос,
нетерпеливо и упрямо в шею,
и в мозге кошки крутится вопрос..
«ах, отчего я от тебя мышЕю?

и кто в ответе — чувство или март,
необратимо стукнувший по холке? -
не знаю, но клянусь, мой Бонапарт,
как Жозефина, гладить треуголки!

и ждать, когда вернется ваш отряд,
в дворовой битве одержав победу,
рожать похожих на тебя котят,
и рыбу с хреном заливать к обеду.!»..

податлива, мягка, как пластилин,
послушна в твоих мужественных лапах..
«твоя до гроба, о, мой господин!»
и трусь о шёрску, втягивая запах..

...и в черно-рыжий мы сплелись клубок,
а утром, после схватки рукопашной,
я, цапанув тебя за теплый бок,
мурлычу: «ты прости мой бред вчерашний»

и, удрученно ты поник хвостом,
поплелся кофе делать, чуть не плача..

не увлекайтесь мартовским котом,
а мартовскими кошками — тем паче!

[Скорпя Ёжкина]

Одиночество.. словно - страшная сказка на ночь,
я - как Пятница без своего Робинзона,
или - как Робинзон без Пятницы,
впрочем, кто без кого, нет разницы,
без просвета.. без сил....безучастно... бессонно...
одиночества выстрел —
глухо упасть навзничь..

Безтебячество.. будто - сто одиночеств! Так больно,
я — и люди. Толпа облипает, как медом,
или — я там торчу словно ложка
дегтя. Жизнь, как комикс - идет понарошку...
ведь еще одиночЕЕ - рядом с народом.
безтебячество — это дуплетом.
контрольный.

Одиночество...и безтебячество — в связке,
ну, прошу, разруби этот Гордиев узел!
Коль распутать нам не получается..
мой Робинзон.. я твой преданный Пятница..
каждой молекулой - ждущий диффузий,
словно «водицы живой», как из сказки..

слышишь, я, как тот одинокий пастух...
с жалобной флейтой,
бреду.. в жарком бреду...
и, пока мой огонь не потух,...
Себя, чтоб мне выжить, налей ты..
я —
иду.

[Скорпя Ёжкина]

этот март не ждал чудес...но ты пришел,
и рассыпался по снегу апельсинами,
завернувшись в безнадёги капюшон,
я промерзла до костей.. разлуки зимами..

ты облил меня от головы - до пят
теплым светом, как субстанцией целительной.
мои клеточки, согревшись, говорят
то, что сразу говорить - непозволительно.

рыжих цитрусов - вдыхаю я эфир,
ты моя сплошная витаминизация!
от безцветной пустоты - мой эликсир,
тепловая - моя личная подстанция!

ты ворвался, как глинтвейн в мое стекло
чуть дрожавшее...уставшее... богемское
и по венам разливается тепло.
март...восьмое... здравствуй, счастье мое, женское..

[Скорпя Ёжкина]

Две разные ленты в косичках,
Два неба в глазах — голубых,
Не страшно тебе, медсестричка,
Средь челюстно-лицевых?

как гусениц - в коконах ваты,
Лежат на кроватях- тела...
Здесь каждая — просто солдатом
Когда-то была голова..

И каждую, словно котенка,
Подобранного под дождем,
Ты гладишь ладошкою тонкой...
«Живём, мой хороший, живём»..

Вот пишешь письмо под диктовку,
Наморщив старательно нос,
И делишь на восемь штук ловко
Оставшихся — пять папирос..

И, ночью, взметнувшись как птица,
Бежишь на мычанье... Седов!!
(два кубика, чтобы забыться )
И, шепчешь одной из голов,

Что бьется в бинтах о подушку,
Изъеденной болью живьем,
«Терпи.. утром будет получше..
Живем, мой хороший, живём!!»..

…

А вечером новым, в палате,
В молчании общем густом,
Ты в голую сетку кровати
Уткнешься, не выдержав, лбом..

Отсчет только начат. И нервы
Потом пообветрит война...
Но эта запомнится первой,
Одна — из восьми голова...

…..
Накрыл чей-то старенький китель...
Тревожным махорочным сном.

Спит маленький ангел-хранитель
С помятым впервые крылом..