Мои девочки-подростки. Мой путь к себе.

[Tapian]

Бывают у нас и тяжелые моменты.

Вчера накричала на Милану. Первый раз за все время. Она плакала.

Звонит по скайпу ее итальянская мама. Голос - просто умирающего человека, на полном серьезе. Реально из последних сил произносит слова. Сказать, что я испугалась - ничего не сказать. Обычно я всегда подхожу в кадр поздороваться, а тут не решилась даже, настолько испугалась. Стою, глаза вытаращила, слушаю разговор. Спрашиваю - что с мамой, она больна??? Милана делает неопределенные жесты, мол, все ОК, и продолжает разговор. Ровный, спокойный, в основном односложный - да, нет, хорошо. К разговору подключилась бабушка итальянская, тоже что-то говорила. За весь разговор девочка моя открыла рот не более 10 раз для очень коротких фраз.
Положили трубку. Спрашиваю опять - Милана, что с мамой, она же чуть живая??? - Да не волнуйтесь, все нормально, она в больнице, капают ей терапию какую-то... (Напомню - химиотерапию маме капают)....

Ну, меня и вынесло из берегов.... Я не кричала, собственно - я забивала голосом гвозди. О том, что в 17 лет можно, конечно, не знать, что такое онкология и химиотерапия, но уже можно и нужно знать, что такое простое сопереживание больному человеку (близкому!!!), и можно уже по голосу отличить, насколько человеку плохо, и не отвечать ему чурбаном "да, нет, хорошо", а сказать что-то поддерживающее, ободряющее, согреть, пожелать здоровья, сказать, что ты любишь ее и что она очень нужна тебе... Сделать голос позаботливее и потеплее, в конце концов...

Я просто в тот момент настолько была поражена состоянием мамы и нулевой реакцией Миланы на это, что просто ЗАБЫЛА, что все это в 17 лет можно и не знать, и не понимать, и не уметь делать, когда у тебя за плечами 15,5 лет в ДД . На свою цыганочку с выходом получила я от ребенка вполне себе резонный ответ:

- Я НЕ ЗНАЮ, что такое рак. Мне никто в ДД про рак не рассказывал, и в школе тоже, я только от вас узнала, что это такое. Я НЕ УМЕЮ говорить слова поддержки, я не знаю, как это сказать по-итальянски, я не знаю, как по-итальянски будет "здоровье". Я и по-русски не умею сказать это в нужном случае. Я стесняюсь, боюсь, не знаю, что говорить. Я не читаю книг - потому что я почти ничего в них не понимаю. Я не знаю, как мне этому научиться! - И ребенок уходит в свою раковину. На мои попытки что-то объяснить дальше - уже отчаянно защищается, как от нападения, хотя тон мой уже другой.

Ведро холодной воду мне на голову.......Прости, ребенок... Господи, вразуми, как помочь... Причем, это же совсем не значит, что она ничего не чувствует внутри, может и чувствует - просто совсем не умеет выразить, - оказывается, это очень сложно. Времени очень мало, его совсем нет, можно сказать. Как успеть за такой короткий промежуток времени научить ребенка не бояться озвучивать свои чувства...

Мне очень не хватает возможности побыть с каждой из них наедине - реально не получается, мы все время вместе. Понимаю, что надо изыскивать ее во что бы то ни стало.

Так что до полного оптимизма нам еще далеко. Похоже, что сейчас только настоящие проблемы и полезут, глубинные...



-

[miss1]

Да, взрослому то человеку иногда не выразить чувства, а подростку вдвойне трудно. Мне еще иногда "голову сорвет", отчитаю дочь за поведение, а потом осознаю, что я просто беспокоилась, что подумают окружающие.

[Tapian]

У Саши учительница по русскому не выполнила план по количеству поданных на конкурс творческих работ детей на тему войны. И дала Саше задание за один вечер написать стихотворение о войне (ни много, ни мало). На худой конец рассказ. Ребенок извелся весь. И я вместе с ней - ерунду писать не хочется, стыдно, а за вечер что толковое напишешь. Про войну - тут особый настрой поймать надо. Что может рассказать о войне ребенок, проблемные родители которого вряд ли обсуждали такие вещи, а в ДД хорошо если раз в год включали парад по ТВ. Понятно, что писать пришлось мне. Мыслей никаких не было - и я написала то, что слышала сотни раз от своей бабушки - коротко, без художественных подробностей. Ребенок переписал, поменял "бабушка" на "прабабушка" - учительницы была счастлива.

Сегодня, 9 Мая, я хочу этот маленький опус повесить тут. Он не имеет, конечно, литературной ценности, - это мое послание благодарности туда, назад, в прошлое.
С Днем победы вас, люди!!!

[Tapian]

Одно фото.


Одно фото, только одно осталось у моей бабушки на память о моем деде. Маленькое, на комсомольском билете. Я смотрю на него – обычный деревенский паренек, конопатое лицо, добрый взгляд, смешная старинная прическа. Когда фотограф нажимал на кнопку, еще не было войны.

Она свалилась на них совсем молоденьких 19-летних студентов, Аню и Васю, оглушив огнем, горем, страхом, болью, отчаянием. Самолеты разбомбили город, и, просидев сутки в подвале, парень и девушка, мои будущие бабушка и дедушка, решили пробираться в деревню к родне. Деревня бабушки была недосягаемо далеко, деревня деда – в 18-ти километрах от города Руденска, где они учились. Весь день они шли пешком, среди нескончаемой колонны таких же потерянных, раздавленных, переполненных ужасом людей. Над дорогой на бреющем полете летали немецкие самолеты и расстреливали толпу сверху, люди кидались врассыпную с дороги, кто-то успевал упасть в кювет, а кто-то оставался навсегда лежать. Бабушка с дедом дошли. Она всегда плакала, когда рассказывала про эту дорогу, усыпанную телами, а рассказывала она про это немыслимое количество раз, и всегда еще раз сама переживала весь этот ужас: «А людзі бягуць, галасяць – АААААААААААААААААААААА!!!” И всегда она говорила про этот крик, всегда – и столько ужаса каждый раз было в ее словах…

Но они дошли, дожили. Дошли до дедовой деревни Баськи под Пуховичами. Бабушка так стеснялась проситься жить в чужую хату, так боялась родителей деда – они ведь с дедом были просто одногруппники, она ему нравилась, но никаких ухаживаний между ними не было, и бабушка была уверена, что пересидит тут самое большое неделю – другую, а там война кончится, и она пойдет-поедет к своим, на Полесье.

Но прошла неделя, другая, становилось все страшнее, война затягивалась. Но на фоне смерти и животного страха жизнь пела свою лебединую песню – дед объявил бабушке, что, раз так все сложилось, теперь они будут жить вместе и она будет его женой. Она поплакала, бедная, и была вынуждена от страха согласиться. Любовь пришла потом , такая же робкая и скромная, как мой дед, такая же заботливая, внимательная и жертвенная.

Это было потом. А пока – крики и непринятие свекровью молодой невестки: «Привел тут голую и босую, мы тебе не такую пару нашли бы!» А свекр ее спокойно увещевал – «Супокойся, ну нехай будзе так…». Тогда еще не знала свекровь, что полягут в войну все ее девять детей, и в старости ее будет досматривать именно эта худенькая девочка, моя бабушка.

По ночам дед уходил к партизанам, что они делали – не рассказывал, но обе эти женщины – мать и молодая жена – не смыкали глаз до утра, пока он придет. Так прошло 3 года оккупации, а когда началось освобождение Белоруссии, деда забрали с собой регулярные войска, и он ушел на фронт.
К этому времени у бабушки уже родилась одна дочь, и на подходе была следующая. Дедушка так и не увидел ее, но знал, что родилась девочка, моя мама, ему успели написать.

И все-таки он не дожил до Победы. Один месяц. Он пролежал сутки на поле, раненный в живот, под Кенигсбергом. Мне очень больно думать о том, чем были для него эти сутки. О чем думает сквозь боль 22-летний парень, когда каждая минута может оказаться последней… Сколько их, таких, умирало на полях войны – и у каждого были такие последние минуты и мысли. Это рвет сердце, об этом думать без слез невозможно.

Но у него был еще месяц жизни – в госпитале. Он просто не выжил. У нас хранится похоронка, которую получила бабушка – на очень тонкой, почти прозрачной бумаге, красивым почерком штабного писаря написаны дежурные слова про «пал смертью героя» и «доблестная Красная армия отомстит проклятым фашистам». Бабушку отливали водой, когда она получила эту бумагу. Ей было 22 года, дед был еще младше.

Но – надо было жить. Пришла победа, на руках было двое младенцев, нужно было работать в колхозе, ухаживать за стариками. Все выдержала, моя родная, дослужилась до бригадира – на селе почетная должность. Вырастила дочерей, потом внуков, дождалась и правнуков, и праправнуков. И до конца жизни доставала она этот чудом сохранившийся комсомольский билет, и разговаливала с фотографией. «Памру, - говорила она, - пайду на тым свеце свайго Васільку шукаць».
Нет уже в живых моей дорогой бабушки. Нет деда. Но хожу по земле я, и будут ходить мои внуки. Как долго сохранится память поколений о том, что было? Пока живы те, кто сам слышал эти рассказы?

Я низко, до земли , кланяюсь всем тем, кто жил в то страшное время – каждый со своей болью, со своей судьбой. Мы, живые, можем только одно сделать в память о них, мертвых – вырастить достойными людьми наших детей.

Светлая память тебе, дедушка. Я так рада, что у меня есть твое крошечное фото…

[Iskra!]

У вас есть этот рассказ, мне бабушка никогда про войну не рассказывала... Берегла видимо, и такого живого ощущения горя от этой войны у меня нет. И передать его своим детям я тоже не могу. А именно такими живыми историями горя сохраняется порой мир...

[лед]

Щемящий рассказ.

Мой дедушка в составе 3-го Белорусского фронта в 1945 году участвовал в штурме Кёнингсберга. Может они встречались?

[Кофе с сюрпризом]

Спасибо вам большое за рассказ. Как наяву все пред глазами встало.
Спасибо.
Моя бабушка встречала со своим классом рассвет 22 июня на реке - у них был выпускной, 10 класс. Весь вечер - танцы, на которые пришли лейтенанты с погранзаставы в 3 км от села. А утром, возвращаясь в деревню, нарядные, полные планов, услышали крик, стоящий над домами. Бежали, не зная, что случилось.
Война.
А через три дня - уже были в оккупации. И те лейтенантики - никого уже не было в живых. Бабушка говорила про лейтенанта Морева, он за ней ухаживал. Имя я не помню уже, а вот фамилию память сохранила.
Сожженные деревни, "оладьи" из лебеды, многое рассказала, про то, как жили.
С дедушкой познакомились после войны уже. Его в конце 44-го призвали. На пересыльном пункте заболел тифом, полгода между жизнью и смертью. Может, благодаря этому выжил. В 47-м демобилизовался и познакомился с молодой учительницей. Прожили жизнь, как одно, в любви и согласии. И постарел в один день, когда она умерла.
Извините, что у вас написала это все. Тема просто очень близкая, вспомнилось.
Пусть ни мы, ни наши дети никогда этого не узнаем..

[Tapian]

Щемящий рассказ.

Мой дедушка в составе 3-го Белорусского фронта в 1945 году участвовал в штурме Кёнингсберга. Может они встречались?

Жизнь такая штука - может, и в одном окопе лежали... Ваш выжил?
Мой в братской могиле, мы не разу не были там. Через военкомат узнавать надо...

[Tapian]

Спасибо большое, кому отозвалось. И за ваши воспоминания - спасибо. Это очень дорого, мы не говорим об этом в будни - так хоть сегодня. Если еще кто-то напишет о памяти своих родных - будет очень кстати и уместно, особенно в такой день.

[лед]

Жизнь такая штука - может, и в одном окопе лежали... Ваш выжил?
Мой в братской могиле, мы не разу не были там. Через военкомат узнавать надо...

Мой выжил, да. Но умер после войны все равно довольно молодым. Очень много ранений было вовремя войны. На него даже ошибочно похоронка приходила бабушке.