Что в мире творится...

[Звездуся]

А кто выдает за истину? Предлагается предмет для обсуждения.
Или вы считаете, что такие вещи обсуждать нельзя — есть официальная точка зрения, и она же и является единственно верной?

Какой предмет для обсуждения?
Что в заголовок вынесен?
"Они не собирались убивать"? Вы таки тоже думаете, что не собирались? А весь этот арсенал просто так притащили?

[eleraik]

Выше я привела рассказ другого заложника.
У него тоже есть собственное мнение.
Что обсудить хотите, если не участвовали?
Вот эти люди между собой могут обсудить, что там было.

Но если женщина утверждает, что "они не хотели убивать", а так же "они собирались уходить". Куда и как они собирались уйти из осаждённого здания? В адекватности её восприятия действительности есть сомнения.

Разумеется восприятие разное. У второй заложницы погибла дочь.
Истина где-то посередине.

Я помню освещение тех событий в тогдашних сми. В то время сми были другими.
И они хотели от власти правды.

[Ёёёлка]

Разумеется восприятие разное. У второй заложницы погибла дочь.
Истина где-то посередине.

Я помню освещение тех событий в тогдашних сми. В то время сми были другими.
И они хотели от власти правды.

и тогдашние сми в лице журналистов рассказали террористам о подготовке к штурму

[eleraik]

и тогдашние сми в лице журналистов рассказали террористам о подготовке к штурму

Рассказывали даже где снайперы находились.
Через какое-то время это было прекращено чьим-то волевым решением.

[СемьяАлёны]

и тогдашние сми в лице журналистов рассказали террористам о подготовке к штурму

Почему же не обвиняют журналистов в большом количестве жертв? А ну да. Это же у них называется "свобода слова". Подставить других людей под пули и заработать себе имя. Заодно потом писать статейки как режим плохо провел штурм и почему столько людей пошибло.

[Звездуся]

Разумеется восприятие разное. У второй заложницы погибла дочь.
Истина где-то посередине.

Я помню освещение тех событий в тогдашних сми. В то время сми были другими.
И они хотели от власти правды.

Понятно, что она ищет виноватых.
Но почему-то террористов она виновными в этом не считает.
Они хорошие были.

[Вiа]

Разумеется восприятие разное. У второй заложницы погибла дочь.
Истина где-то посередине.

Я помню освещение тех событий в тогдашних сми. В то время сми были другими.
И они хотели от власти правды.

Я тоже помню освещение тех событий непосредственно во время оных, как в прямой эфир транслировались все передвижения силовиков. Журналистов надо было в каталажку посадить, как пособников террористов. Слишком много свободы тоже вредно.

[Ёёёлка]

Я тоже помню освещение тех событий непосредственно во время оных, как в прямой эфир транслировались все передвижения силовиков. Журналистов надо было в каталажку посадить, как пособников террористов. Слишком много свободы тоже вредно.

и реальные сроки дать надо было за такое. твари бессовестные.

[Tina_]

Почему же не обвиняют журналистов в большом количестве жертв? .....

Потому, что не журналисты использовали газ при штурме, не сообщив медикам и спасателям,

что это за газ и как минимализировать последствия его действие на организм человека.

[вАЩе Абалдеть]

Кобзон герой. Политковская ходила и воду носила. Заложников ей не отдали. Явлинский тоже ходил переговариваться. И Хакамада. И Рошаль. Делали что могли. Политковская потом жертвам помогала. Я уверена, это все знают, кто темой интересуется.

А почему террористы потребовали для переговоров именно Явлинского, Хакамаду и Политковскую? С чего бы вдруг, не подскажете??

Отрывок из воспоминаний Политковской . Повествование пронизано сочувствием и пониманием к людям " с открытыми лицами" , извиняющимися перед госпожой Политковской за наличие автомата .

Со мной пошёл доктор Рошаль. И вот мы входим в здание. Мы кричим: «Эй! Кто-нибудь!».
В ответ — тишина. Такое ощущение, что во всём этом здании — ни души.

Я кричу: «Я — Политковская! Я — Политковская!».

И медленно поднимаюсь по правой лестнице — доктор говорит, что знает, куда идти. В фойе второго этажа опять тишина, темнота и холодно. Ни души. Кричу опять: «Я — Политковская!». Наконец от бывшей барной стойки отделяется человек.

На лице — неплотная чёрная маска, черты лица вполне различимы. <…> Я прошу разрешения сесть на единственный стул посреди фойе, метрах в пяти от барной стойки. Разрешают сразу. <…> Ждём минут двадцать — это послали «за старшим». <…>

Наконец выходит человек в камуфляже и с полностью закрытым лицом. <…> Говорит: «За мной»....
...Оказывается, это и есть «старший». Маску он уже поднял на лоб. Лицо — открытое, скуластое, тоже очень милитаризованно-типичное. На коленях автомат. В самом конце разговора он положит его за спину и даже извинится: «Я так привык к нему, что уже не чувствую. И сплю с ним, и ем с ним, всегда с ним». <…>

– Дети? Тут детей нет. Вы забираете наших на зачистках с 12 лет, мы будем держать ваших.

– Чтобы отомстить?

– Чтобы вы почувствовали, как это.

В моём списке — пять пунктов просьб: пища для заложников, предметы личной гигиены для женщин, вода, одеяла. Забегая вперёд: удастся договориться только о воде и соках. <…> Мой мозг трудится над непосильной проблемой, как максимально облегчить участь заложников, раз уж они согласились говорить со мной. Чаще я не знаю, что говорить дальше, и лепечу какие-то глупости, только бы Бакар не сказал: «Всё!» <…>

Дальше был штурм. А я теперь всё думаю: всё ли мы сделали, чтобы помочь избежать жертв? Большая ли это «победа» — 67 жертв (до больниц)? И была ли лично я кому-то нужна со своими соками и попытками на краю пропасти?
Мой ответ: нужна. Но сделали мы не всё». <…>